(Продолжение. Начало читайте в № 6 за 2008 год и № 1 за 2009 год)

Речь в предыдущих номерах шла о репрессированной в 1934 году семье священника. Его дети и приемная дочь остаются живы и их разбрасывает по всему свету. Одна из главных действующих лиц в начале повести – еврейская девочка София, настоящая христианка. У нее есть брат Николай. Ее с маленьким братом после трагической гибели их отца и матери принимает многострадальная семья русского священника. Дальнейшие события разворачиваются уже в наше время во Франции.Повесть привлекает сердце своей простотой и жизненной правдой. И еще она поражает несокрушимой верой людей в бесконечное милосердие и любовь Божии.

Елизавета держала плакат и всматривалась в прилетевших рейсом Москва-Париж. Вон идет напомаженная дама, косметики килограмма два, прошла мимо. А вот крашеная блондинка не первой молодости с жвачкой... мимо. Неужели эта, сейчас из платья выпадет через декольте... опять мимо. Наверное, та хищница, у которой ногти сантиметров по пять... Ура, тоже мимо. Все не то... И где же наша? А это что за звук? Так скрипели папины сапоги, так скрипят протезы, надо подать милостыню. Повернулась. Рядом стояла женщина чуть за сорок, неприметная, в длинной простой юбке и батистовой белой блузке, советских времен, с вышивкой, через плечо – сумка. Лиза вздрогнула.

– Здравствуйте, простите, что напугала...

– Вы слышали странный скрип?

– Это мои шлепки... В дорогу очень удобны, – женщина сделала на месте несколько шагов, скрип повторился.

– Вы что-то хотели?

– Просто вы меня встречаете, на плакате моя фамилия... – и, переминаясь с ноги на ногу, женщина опять заскрипела обувью.

Они какое-то мгновение молча смотрели друг на друга, а потом обе расхохотались.

– С приездом! Меня зовут Лиза. Я буду сопровождать вас, пока вы будете гостить во Франции. Где бирка, Анна? Шофер должен получить багаж.

– А все со мной.

– Да!?. Тогда пошли!

У машины девушка извинилась, сказала, что на минутку отойдет. Вернулась быстро, с огромным букетом полевых цветов.

– Это вам, Анна, не знала, какие вам подойдут цветы, а порадовать хочется...

– Спасибо, моя девочка, очень красиво... Порадовала.

– Как полет, все нормально?

– Прекрасно, я тринадцать лет не летала, приятно было вспомнить прежние ощущения.

– Да, Николя просил извиниться, ему срочно пришлось уехать, но к концу недели он вернется, ему надо с вами переговорить, вы не обидитесь?

– Лизонька, какие обиды?! Если бы не он, я бы никогда не попала во Францию.

Машина тронулась.

– Анна, у вас есть какие-нибудь пожелания по поводу осмотра Франции?

– Все! Все, что только можно... Конечно, главное – святыни... и скоро праздник Преображения Господня, я бы хотела на вечерне побывать на подворье Трех Святителей, а на литургии в соборе во имя Святого Благоверного Князя Александра Невского, главного храма русской эмиграции. Если получится, посетить Леснинскую Свято-Богородицкую обитель. И еще просто покататься на речном трамвайчике по Сене. Вот, Лизонька, посмотрите и скорректируйте – что, когда, куда и все ли возможно.

Она передала листок.

– Да, насыщенно, компактно, грамотно... Вы не домосед...

– Все на ваше усмотрение. Где возможно, там и побываем, как Господь управит.

Лиза достала свой блокнот и что-то стала писать. Гостья смотрела в окно и все время улыбалась.

– Знаете, я уже не застала мадам Вивье, мать актера, она пять лет назад умерла, ей было 86 лет, слышала, что она не была набожна, хоть и имела русские корни. А вот Алекс, ее невестка, кстати, русская... Леснинская Свято-Богородицкая обитель им дорога. Думаю, Николя будет приятно, что его гостья посетит эти места. А на речном трамвайчике вы будете с патроном.

– Вот и славно. Надеюсь, я вас не сильно загружу?

– Это моя работа, да и сама я еще нигде не была... у святынь, – и она грустно замолчала.

– Девочка, ты чего загрустила? Знаешь, мне в голову пришло, что я приехала к престарелой тетушке Санкт-Петербурга, былая красота увяла, но она все еще очень хороша собой и интересна...

 – А почему тетушка?

– Потому что Франция, – и они опять обе рассмеялись. – Лизонька, куда мы направляемся?

– В родовое поместье недалеко от Парижа. Анна, говорите мне, пожалуйста, «ты».

– Расскажи, что там находится...

– Старинный особняк, парк, пруд, конюшня, это все и музей и часто – съемочная площадка...

– А кто в доме живет?

– Николя, прислуга, кот Кузя и две борзые, Маркиза и Барон, но они, по-моему, сейчас в отъезде, на съемках. Еще есть гостевое крыло, там вас и разместят.

– А из семьи с Николя никто не живет?

– Дети-двойняшки, дочь и сын, они прекрасные журналисты, художники, вместе пишут книги, снимают документальные и научные фильмы. Талантливы, как папа и мама. Вот сейчас в арктической экспедиции собирают очередной материал, они 1980 года рождения. Очень хорошие ребята и любят отца. Бывают наездами. Русский знают в совершенстве. Мать у них погибла, когда им было по десять лет.

– Печально. А Николя говорит по-русски?

– Не знаю. Пару раз приглашал быть переводчицей на встрече с нашими журналистами.

– Лиза, а ты из России недавно?

– Год, а что?

– Тебе тут нравится?

– Сказать сложно, пока терпимо...

– Прости, девочка, я проявила излишнее любопытство, прости...

– Вообще-то я работаю у княгини Кашиной, подруги мадам Вивье, ей 90 лет, а Николя попросил уделить вам внимание, поскольку со мной будет проще общаться, чем с французами.

– Здоровья и долгих лет княгине Кашиной и Николаю, за внимание и понимание, – посмотрев из окна машины, добавила: – Напоминает детство, я приезжала в Ленинград летом, там у меня было четыре дедушки, вот они меня возили по всем пригородам, во все дворцы и парки. Сейчас за окном я вижу свое детство, еще более красивое и интересное, здорово.

– А я не знаю, что такое дедушки...

– Да вот у моей детворы тоже не случилось. Сколько любви они дают, настоящие дедушки, мне с этим повезло, может, через это и человеком стала...

Проходя по галерее гостевого крыла, Анна с грустью думала, что если б не революция и войны в России... И все равно в ней милее, потому что там ты – дома и там – все свято, потому что все оплачено кровью и огромными человеческими потерями. Любимая моя, многострадальная Россия, как я люблю тебя, как горжусь тобой и преклоняюсь!..

Апартаменты, отведенные гостье, представляли собой смежные комнаты, по площади они были, как две ее российские квартиры, потолки около четырех с половиной метров с прекрасной, старинной лепкой. В гостиной три окна с выходом на балкон, в спальне – два. Кровать по площади была как комната, в которой жила ее мама, где-то в двенадцать квадратных метров. Везде много цветов и света, все казалось легким и воздушным.

– Надо же, как в музее. Только там специфический запах, а тут прекрасный аромат цветов, здорово! Сказка! Вот только страшно ко всему притрагиваться, все такое красивое!..

– Не стесняйтесь, Анна, будьте как дома, хотя я из России и представляю, как это для вас парадоксально звучит, но вы держитесь достойно. Предлагаю принять душ с дороги, потом позвоните вот в этот колокольчик, вас проводят в столовую, отобедаем, вернее отужинаем, и будем знакомиться с домом, парком, конюшней и на прогулке уточним дальнейшую программу.

– Нельзя вместо столовой где-то на терраске, воздух чудный...

– Договорились. Вот вход в туалетную комнату, – и Лиза подошла к незаметной дверке в спальне.

Помещение было просторное, светлое. Свет был разноцветным, веселым из-за большого витражного окна. На нем были изображены полевые цветы, колосья, трава. Ванна была размером три на три метра, как маленький бассейн. Кафель сочетался по рисунку с витражом, везде – полевые цветы. Было пять аккуратных ступенек вниз. Все это великолепие завершал старинный медный кран. Слева было зеркало с раковиной, справа две кабинки, душ и туалет. Даже тут стояли в вазе цветы.

Аня вспомнила рассказ знакомой из Риги про сослуживца, который в советское время жил в «буржуазном квартале», в коммуналке из трех комнат (он занимал с семьей из пяти человек самую большую комнату), кухня, коридор по тридцать метров и похожая туалетная комната с мини-бассейном-ванной, с витражным стеклом и старинным медным краном, только там были головы львов, а тут бутоны цветов. Полюбовавшись на красоту, гостья разобрала вещи из сумки, приняла душ и позвонила в колокольчик...

– Елизавета, объясни мне, почему девочки надо мной хихикают?

– Вы понимаете по-французски?

– Нет, но понимаю, что надо мной, а ты смущаешься... И не ври.

– Говорят, что были вчера в бутике «текстиль» и видели там ткань для постельного белья... у вас из такой – юбка...

– Вот глазастые! – Анна чуть покраснела – просто хлопок, некрупный рисунок, были остатки, намного дешевле, чем плательная ткань, это пока все, что я могу себе позволить... у меня четверо детей, и я без мужа... с мамой.

– Как четверо детей?

– А кто будет Россию возрождать? Это мой патриотический вклад, а юбка... Поменяем, главное не в ней. Давай молитву перед трапезой прочитаем, я голодна.

– А муж?

– Умер...

– Вы, наверно, дали Богу обещание больше не выходить замуж...

– Да что ты, девочка... Грешная, обещаний не даю, тем более Господу, ведь человек слаб... Но точно знаю, на все воля Божья.

Анна СОРОКОВИКОВА,

Пятигорск

(Продолжение следует)

Перейти к содержанию номера