Занятие 13. Почему «внутренний человек»?

На наших занятиях мы неоднократно обращались к душе как «внутреннему человеку». Пришло время более подробно остановиться на этом вопросе.

Впервые этот термин употребил в своих посланиях апостол Павел. Апостол Петр применительно к душе использовал иное выражение – «сокровенного сердца человек» (это уместно вспомнить применительно к нашему прошлому занятию, посвященному  значению сердца как эпицентра человеческой личности). Характерно, что и тот, и другой на первый план выдвигали именно «человечность» как важнейшую характеристику души.

Мне представляется, что сегодня объяснять сущность и функции человеческой души нужно именно через святоотеческую категорию «внутреннего человека». И вот почему.

Во-первых, само слово «душа» слишком затаскано, оно лишилось той девственной однозначности, которая была ему присуща лет, этак, сто тому назад. Во всяком случае, мне не доводилось, выступая перед различными аудиториями, наблюдать единодушие и достаточную осведомленность в этом вопросе. Разброс мнений всегда невероятно широк: от бытового «ну, это типа…» до заумных рассуждений о высшей психической деятельности homo sapience.

Во-вторых, разум и память современного высоко информированного человека (именно информированного, а не образованного – это я отношу и к себе) до предела загружены и засорены всяким «спамом» - сведениями, не только бесполезными, но и зачастую вредными. Особенно опасна в этом смысле жесткая «духовная радиация», незримо излучаемая сотнями религиозных и псевдо религиозных учений, наводнивших в последние годы нашу страну. В этих условиях ключевым и поворотным моментом - нет, не к вере еще, но хотя бы к пробуждению защитных сил и инстинктов организма – должно стать понимание двусоставности, двуипостасности природы человека, личной ответственности каждого из нас за ту пищу (а информация это пища для души), которую ежедневно поглощает наш «внутренний человек».

В-третьих, миссионерская практика показывает, что введение в оборот категории «внутреннего человека» и построение православного антропологического «ликбеза» вокруг этой метафизической «фигуры» дает самые быстрые и самые надежные результаты.

Как это ни странно, высоколобый интеллектуал наших дней (а, впрочем, странно ли это?) почти без усилий воспринимает ту мысль, что внутри него - неслитно и нераздельно с телом - существует вторая (а по значению даже первая) суверенная личность. Что эта личность имеет отличную от тела физическую природу и происходит из иного, незримого, духовного мира. Что она дана Богом. Что, в отличие от грубой материальной плоти, она вечная. Что подчиняется своим особым законам - заповедям Христовым, которые надо знать и неукоснительно (как и всякий вообще объективный закон бытия) выполнять, если не желаешь себе зла, ибо незнание закона не освобождает от ответственности за его неисполнение. Что от недостатка внимания и заботы эта личность, этот «внутренний человек», как, впрочем, и человек внешний, может превратиться в бомжа, и мучить и терзать всю жизнь; «внутреннего человека», в отличие от человека внешнего (Боже, конечно упаси!) невозможно убить. Наконец, что именно состояние души является единственным реальным итогом краткой земной жизни, и что только от этого зависит последняя участь человека.

Тогда станут понятны такие феноменальные функции «внутреннего человека», как богопознание и творчество, а равно и такие его болезни, как страсти и грехи. Все болезни века сего – от банальных страхов до сложнейших суицидальных психозов – происходят из этого источника – «внутреннего человека».

В свете должного антропологического знания человек начинает ясно сознавать, что, пожелав, хотя бы и мысленно, хотя бы и мимоходом, кому-то зла, он, может быть, и не задевает того, кому адресован этот укол, зато он задевает себя, наносит глубокую незаживающую рану собственной душе.

Что же получается? Неужели, сегодня большинство людей, в том числе и людей вполне успешных, образованных или, как говорится, самодостаточных, но при этом по тем или иным причинам лишенных подлинных знаний о «внутреннем человеке», фактически являются неполноценными? Увы, на этот вопрос ответим положительно.

«Страшен человек, - писали Святые отцы, - удовлетворенный материально, не имеющий должного духовного устроения».

(Как тут не вспомнить недавнюю бойню, устроенную норвежцем Брейвиком!) Более того, чем выше социальный или интеллектуальный статус человека, тем труднее ему разглядеть и признать в самом себе эту «духовную нищету», эту духовную «инвалидность детства», мешающую суверенной личности обрести богоданную силу и полноту, чтобы воссоединиться с Богом.

Некоторые спрашивают: не вызовет ли это в человеке раздвоения личности. Эти страхи напрасны. Их источник – духи злобы поднебесной, приходящие в неистовство при малейшем намерении ненавистного им человека, любого человека на земле разорвать незримые сети духовной слепоты. Внимание к себе и видение греха своего (то есть осознание реального состояния «внутреннего человека» и совершение некоторого труда по его исцелению) есть процесс нормальный, хотя и довольно трудный и порой даже мучительный. Это процесс выздоровления, а не умирания – какой же от него может быть вред?

Александр Нотин