В годину кризиса и всяческих нестроений человеку остро нужна поддержка. Любая и малейшая. Но бывает так (и довольно часто бывает), что взять ее, по сути, негде. Я и сам пережил подобную "жесткую посадку": тело словно парализовано, ни двигаться, ни чего-либо делать оно не желает, а душа еще теплится. Но ведь именно душа - источник жизни для тела, она важнее, ее сотворением Бог оживил тело, слепленное Им из праха земного, через нее человек сообщается с Творцом и Владыкой всяческих. В эпицентре скорбей понять и почувствовать эту реальность, эту правду, как ни странно, легче, чем в мутном потоке так называемой благополучной жизни. Отметим сие обстоятельство, и возблагодарим несчастье: оно открывает нам глаза, оно встряхивает и пробуждает душу, помогая ей обрести себя. Не случайно же Православие утверждает: "Многими скорбями подобает внити в Царство Небесное". Ощутив свое бытие, свой, если хотите, суверенитет, душа, даже слабая и больная, естественно, начитает интересоваться: "Что я такое?". В этот момент, даже находясь на дне жизни, во мраке отчаяния, человек впервые берет в руки книгу о душе. Если повезет - сразу православную. В моем случае это были первые попавшиеся на глаза авторы - Ошо, Толле и Кастанеда. Что в итоге? В итоге ты начинаешь понимать, что мир неизмеримо шире и ярче прежних твоих о нем представлений, что внутри тебя существует целая вселенная, о которой ты даже и не подозревал. Так начинается путешествие в глубины души.

Позже, если не "зависнешь" на этой фазе, до тебя дойдет, что эзотерика, сообщая некоторое первичное облегчение душе и общий вектор поиска, то ли мелка, то ли не отвечает на некие важные вопросы. Лично мои сомнения на этом переходном рубеже развеял духовник нашего Патриарха старец Илий, тогда подвязавший в Оптиной пустыни, куда меня, вяло упиравшегося "знатока трансцендентного", привезла жена. Илий, помнится, куда-то торопился, я при строился сбоку и на ходу начал сумбурно излагать "свое" понимание души и духовной жизни; он с минуту-другую слушал, потом искоса глянул на меня из-под куколи и обрубил: "В Православии все есть, сын мой!" Это была пощечина! Мне-то казалось - да, чего там, я был уверен! - что нашел истину, мне хотелось поделиться этим открытием со старцем, а оказалось, что я вообще не там искал и не то нашел, вернее, то, что я нашел, является мелкой и периферийной частью чего-то априори большего и куда более значимого. Не знаю, почему, но я именно так истолковал тогда его слова, не сомневаясь в том, что он именно это он мне хотел сказать, и... мне стало горько и обидно: Илий ничего не удосужился объяснить, никак свой "постулат" не аргументировал, не снизошел к моим страданиям и озарениям, даже элементарно не поговорил со мной.

Теперь-то я понимаю, что на самом деле шел я тогда к нему не за помощью, а со скрытой похвальбой: мол, вон я какой начитанный и толковый! К тому же шел к православному монаху с идеями, кои в его пронзительном и духовно-чистом восприятии иначе, как бесовщиной, и назвать-то было нельзя. Так что он, получается, не уязвил меня, а, скорее, пощадил и пожалел. И еще - дал направление дальнейшего поиска. Шлепок дал, пинок, так сказать, - несильный, но болезненный для ослабленного и уже отчасти отравленного эзотерикой сознания. Позже мы не раз виделись с отцом Илием, но "по умолчанию" никогда не вспоминали ту, первую нашу встречу.

Так я "вышел" на орбиту Святых отцов. Оглядываясь назад, я понимаю, что милосердный Бог с помощью кризиса, суда Своего вытряхнул ослепшую и погибавшую мою душу из сытого и мертвящего "благополучия" в форме земного "успеха", чтобы посланник и воин Его отец Илий поднял ее из грязи и установил на правильный "узкий путь". Он не советовал мне, кого из Отцов читать. Он сделал нечто на тот момент куда более насущное - остановил неправильный ход моей жизни, целиком определявшийся ложным и душеопасным чтением.

Александр Нотин