Есть у подвижников одно золотое правило монашеской жизни: если хочешь спастись, то прежде отрекись от своей воли и разума, от своего смышления и мудрования и отдай себя самого в беспрекословное послушание старцу, опытному в духовной жизни; не утаивай от него ни одного своего поступка, ни одной мысли, ни одного пожелания, — отдай ему всего себя, как отдал бы ты глину в руки мастера-горшечника, который, конечно, лучше тебя знает, как нужно поступить с этой глиной, чтобы сделать из нее потребный сосуд.

Без этого условия, т.е. без совершенного послушания, нельзя быть истинным монахом, а, стало быть, бесполезны и все подвиги монашеские; оно так важно, что святой авва Дорофей решительно говорит:

"Я не знаю другого падения, кроме того, когда человек последует самому себе. Нет ничего опаснее, нет ничего губительнее сего".

Так гибельно самочиние в жизни монашеской. Но для одних ли монахов оно погибельно? ─ Нет, самочиние, как порождение гордости, в деле спасения самый опасный враг для всякого человека, кто бы он ни был, мирянин или монах. Христос Спаситель не одним монахам сказал: кто хочет идти за Мной, тот прежде всего отрекись от своего смышления, от своего мудрования, отрекись от своей воли, словом, отрекись от самого себя — «да отвержется себе!»

Стало быть, и для мирянина тоже условие спасения, стало быть, и для него нет ничего опаснее в деле спасения, как полагаться на свое мудрование. Отсюда все ереси, все расколы и лжеучения.

Кто не хочет слушать учения своей Матери, Святой Церкви Православной, кто не хочет жить по ее святым уставам спасительным, кто думает устроить свое спасение по своему смышлению и мудрованию, тот, по гордости своей, за свое самочиние сам себя лишает благодати Божией, ибо благодать преподается только послушным и смиренным чадам Церкви Божией в ее святых таинствах.

Итак, хочешь спастись? «Не мудрствуй паче, еже подобает мудрствовати» (Рим. 12; 3), не испытуй выше меры твоей: «высших себе не ищи, и креплъших себе не испытуй» (Сир. 3; 21), — как сказано в Писании, — это не твое дело; лучше доверься своей Матери, Церкви Православной, положись на ее мудрое материнское попечение о душе твоей, веруй так, как учит она, делай то, что велит она, не рассуждай и не суди о том, о чем она не позволяет тебе иметь свое суждение — вот и спасешься. Сказано: «Аще не будете яко дети, не внидете в Царство Небесное» (Мф. 18; 3). Именно так.

Тут не об одном только детском незлобии говорит Господь, нет, в дитяти нам указан образец той детской любви, той беззаветной детской преданности, какую мы должны иметь к своей Матери — Церкви Христовой. Дитя не рассуждает, а беспрекословно исполняет волю своих родителей: и ты не мудрствуй, а исполняй в простоте сердца то, что велит тебе делать Святая Церковь Православная. Дитя твердо помнит одно: что родители ему зла не пожелают, стало быть все, что велят они делать — все хорошо, все так и должно быть; знай и ты и твердо помни, что Церковь Божия желает тебе спасения, что у нее есть и все средства к тому, и что она-то, Матерь наша, конечно, лучше нас с тобой знает, что нам полезно и что вредно, что мы должны делать и чего должны бегать. Нам ли, грешным, судить да проверять ее?

Ведь Господь не кому другому, а именно ей доверил все дело нашего спасения. Он дал ей все средства благодатные и прямо сказал: кто Церкви не будет слушать, тот и на спасение не надейся, — он будет тоже, что язычник и мытарь.

Наконец, умное дитя боится довериться чуждому человеку, особенно если услышит от него худое слово про своих родителей; так и ты: бойся принимать в сердце слово человека, который позволяет себе судить Церковь Божию, ее уставы и чиноположения. Все это, конечно, вовсе не значит, чтобы уж вовсе не нужно было никакое разумное усвоение истин веры. Совсем напротив, Сам Господь сказал: «испытайте Писаний», — не слепой неразумной веры требует он от нас; «не дети бывайте умы», — говорит Слово Божие, — и блажен будешь, если уразумеешь святые истины веры Православной, усвоишь их умом и сердцем и сам будешь в состоянии дать ответ всякому вопрошающему тебя о вере твоей.

Но и при всем этом держись опять все того же мудрого правила: бойся доверять своему смышлению, о чем не знаешь, лучше со смирением умолчи, чего не понимаешь — спроси у отца твоего духовного, он тебе объяснит и Словом Божиим разрешит недоумение твое, он укажет тебе писания богомудрых отцов и учителей, где ясно изложено учение Святой Церкви Божией, где найдешь ты ответ на вопрос твой, только не решай ты таких вопросов одним умом твоим, одним твоим собственным мудрованием: в этом погибель души. Да к тому же это и непристойно послушному сыну Церкви Божией.

Сам рассуди: хорошо ли сделал бы твой сын, если бы без твоего ведома, например, вздумал распорядиться судьбой своей? Так и каждый послушный сын Церкви никогда не позволит себе и шагу сделать в деле спасения, и слова сказать об учении веры, не справившись прежде: как о том учит его Матерь святая, Церковь Православная?

И знай, возлюбленный, что если ты всегда будешь следовать этому златому правилу, то будешь сторицей вознагражден; Святая Церковь есть единая сокровищница святой истины, в том-то и преимущество чад Церкви, что они могут найти в ее Богооткровенном учении разрешение всякого вопроса и недоумения касательно учения веры и жизни христианской. Значит, если Церковь требует себе от нас детского доверия и послушания, то ведь это делает для нашего же блага, она хочет, чтобы мы обогатились теми сокровищами истинного Боговедения, которые в преизобилии положили в нее Боговдохновенные Апостолы и богомудрые Отцы.

Мудрая простота веры

К святому Антонию Великому пришел однажды поселянин и сказал:

─ "Отец, я хочу быть иноком".

─ "Не можешь, — отвечал Антоний, — тебе уже около 60 лет, иди лучше опять в свою деревню и работай, благодаря Бога".

─ "Отец, — сказал поселянин, — если ты меня чему научишь, я то сделаю".

─ "Я сказал тебе, что ты стар и не можешь понести трудов монашеских, иди отсюда", — отвечал Антоний, он затворил свою келлию и три дня не выходил из нее.

Поселянин остался подле келлии. В четвертый день Антоний принужден был выйти и сказал:

─ "Иди отсюда, старец: ты беспокоишь меня".

─ "Умру здесь, а не пойду", — простодушно отвечал поселянин.

Антоний принял старца к себе и сказал:

─ "Можешь спастись, если будешь послушлив. Стой здесь и молись до тех пор, пока я не приду к тебе".

Старец простоял семь дней и ночей на молитве неподвижно, как свеча. Антоний принес ему финиковые ветви сухие и сказал:

─ "Плети вервь, старец, вот так".

Он плел с утра до вечера и свил вервь в 15 локтей длиной с великим трудом, потому что ветви были упруги, как железные прутья.

— "Дурно сплел, — сказал Антоний, — расплети и снова плети".

Старец расплел и опять начал плести.

─ "Не хочешь ли есть?" — спросил Антоний у старца, семь дней не принимавшего пищи.

— "Как ты хочешь", — отвечал поселянин.

Они сели за скудную трапезу, состоявшую из хлеба и воды. Антоний подвергал многим испытаниям послушливость поселянина, а он все выдержал с удивительным терпением: «не поскорбе, ни смутися, ни возропта, ни прогневася».

─ "Во имя Господа Иисуса ты уже инок совершенный, — сказал Антоний, — теперь живи особо, в недальней от меня пещере".

И жил. Однажды привели к святому Антонию бесноватого и просили исцелить больного.

─ "Это не мое дело", — отвечал Антоний; он пошел с больным к поселянину и сказал:

─ "Изгони злого духа", — оставил больного у старца.

Старец молился и сказал бесу:

─ "Отец Антоний велит тебе изыти".

Диавол отвечал:

─ "Не пойду".

Старец в простоте сердца сказал:

─ "Или ты изыди, или я пойду возвещу Христу моему, тогда тебе горе".

Бес не исходил. Старец разгневался, в самый жаркий полдень стал под открытым небом на камень, раскаленный подобно печи, и сказал:

─ "Господи Иисусе, Ты видишь, что не сойду с сего камня, хотя бы мне пришлось умереть здесь, не вкушу хлеба и воды, пока Ты не услышишь меня и не изгонишь беса".

Тогда бес, понуждаемый невидимой силой, с великим воплем оставил больного. Так старец своим смирением и простотой победил лютейшего из злых духов. Этот старец был — Павел Препростый.

Из Троицких листков архиепископа Никона (Рождественского)